Неточные совпадения
Стародум. Оставя его,
поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг
получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки
поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться
ехать в город и опять к матери, от которой надо было
получить подпись на доверенности.
«Теперь уж он
получил записку и
едет назад.
— Да ничего; кажется, что я не
получу всего, а в середу надо
ехать. А вы когда? — сказал Яшвин, жмурясь поглядывая на Вронского и, очевидно, догадываясь о происшедшей ссоре.
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась было
ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое письмо, которое
получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Когда я
получил телеграмму, я
поехал сюда с теми же чувствами, скажу больше: я желал ее смерти.
Левин ждал только поставки пшеницы, чтобы
получить деньги и
ехать за границу.
Еще в феврале он
получил письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого письма Левин ездил в Москву к брату и успел уговорить его посоветоваться с доктором и
ехать на воды за границу.
Теперь было всё равно:
ехать или не
ехать в Воздвиженское,
получить или не
получить от мужа развод — всё было ненужно. Нужно было одно — наказать его.
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался
ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он приехал в Москву. От брата Левин
поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких,
поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
Она нашла Николая Дмитриевича, опять сошлась с ним в Москве и с ним
поехала в губернский город, где он
получил место на службе.
Всякий дом казался ей длиннее обыкновенного; белая каменная богадельня с узенькими окнами тянулась нестерпимо долго, так что она наконец не вытерпела не сказать: «Проклятое строение, и конца нет!» Кучер уже два раза
получал приказание: «Поскорее, поскорее, Андрюшка! ты сегодня несносно долго
едешь!» Наконец цель была достигнута.
— Знаешь ли что? — говорил в ту же ночь Базаров Аркадию. — Мне в голову пришла великолепная мысль. Твой отец сказывал сегодня, что он
получил приглашение от этого вашего знатного родственника. Твой отец не
поедет; махнем-ка мы с тобой в ***; ведь этот господин и тебя зовет. Вишь, какая сделалась здесь погода; а мы прокатимся, город посмотрим. Поболтаемся дней пять-шесть, и баста!
— Можешь представить — Валентин-то? Удрал в Петербург. Выдал вексель на тысячу рублей,
получил за него семьсот сорок и прислал мне письмо: кается во грехах своих, роман зачеркивает, хочет наняться матросом на корабль и плавать по морям. Все — врет, конечно,
поехал хлопотать о снятии опеки, Радомысловы научили.
—
Еду охранять поместье, завод какого-то сенатора, администратора, вообще — лица с весом! Четвертый раз в этом году. Мелкая сошка, ну и суют куда другого не сунешь. Семеновцы — Мин, Риман, вообще — немцы, за укрощение России
получат на чаишко… здорово
получат! А я, наверное,
получу колом по башке. Или — кирпичом… Пейте, французский…
Клим
получил наконец аттестат зрелости и собирался
ехать в Петербург, когда на его пути снова встала Маргарита. Туманным вечером он шел к Томилину прощаться, и вдруг с крыльца неприглядного купеческого дома сошла на панель женщина, — он тотчас признал в ней Маргариту. Встреча не удивила его, он понял, что должен был встретить швейку, он ждал этой случайной встречи, но радость свою он, конечно, скрыл.
Самгин взял извозчика и
поехал в оперетку. Там кассир сказал ему, что все билеты проданы, но есть две свободные ложи и можно
получить место.
— Ты будешь
получать втрое больше, — сказал он, — только я долго твоим арендатором не буду, — у меня свои дела есть.
Поедем в деревню теперь, или приезжай вслед за мной. Я буду в имении Ольги: это в трехстах верстах, заеду и к тебе, выгоню поверенного, распоряжусь, а потом являйся сам. Я от тебя не отстану.
Она
ехала и во французский спектакль, но содержание пьесы
получало какую-то связь с ее жизнью; читала книгу, и в книге непременно были строки с искрами ее ума, кое-где мелькал огонь ее чувств, записаны были сказанные вчера слова, как будто автор подслушивал, как теперь бьется у ней сердце.
Штольц не приезжал несколько лет в Петербург. Он однажды только заглянул на короткое время в имение Ольги и в Обломовку. Илья Ильич
получил от него письмо, в котором Андрей уговаривал его самого
ехать в деревню и взять в свои руки приведенное в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал на южный берег Крыма, для двух целей: по делам своим в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
— Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки
получаем? — спрашивал Обломов. — Слышишь, что староста пишет? доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу надо строить, школы заводить, в Обломовку
ехать; там негде жить, дома еще нет… Какая же свадьба? Что ты выдумал?
«Если сегодня не
получу ответа, — сказано было дальше, — завтра в пять часов буду в беседке… Мне надо скорее решать:
ехать или оставаться? Приди сказать хоть слово, проститься, если… Нет, не верю, чтобы мы разошлись теперь. Во всяком случае, жду тебя или ответа. Если больна, я проберусь сам…»
Хлопнув себя по лбу и даже не присев отдохнуть, я побежал к Анне Андреевне: ее не оказалось дома, а от швейцара
получил ответ, что «
поехали в Царское; завтра только разве около этого времени будут».
Потом нам надоело и
ехать и ошибаться: мы соскучились и сидели молча, только хватались за бока, когда
получали толчок.
На днях священник Запольский
получил поручение
ехать на юг, по радиусу тысячи в полторы верст или и больше: тут еще никто не измерял расстояний; это новое место. Он
едет разведать, кто там живет, или, лучше сказать, живет ли там кто-нибудь, и если живет, то исповедует ли какую-нибудь религию...
Привалов не слушал его и торопливо пробегал письмо, помеченное Шатровским заводом. Это писал Костя. Он
получил из Петербурга известие, что дело по опеке затянется надолго, если Привалов лично не явится как можно скорее туда, чтобы сейчас же начать хлопоты в сенате. Бахарев умолял Привалова бросить все в Узле и
ехать в Петербург. Это известие бросило Привалова в холодный пот: оно было уж совсем некстати…
Привалов остановился на Половодове, потому что он был ближе к Веревкину и от него удобно было
получить некоторые предварительные сведения, прежде чем
ехать к Ляховскому.
— Ничего… Собирается
ехать на свою мельницу. Да, еще есть новость, Василий Назарыч… Сегодня видел доктора, он
едет в Париж. На днях
получил телеграмму от Зоси; она ему телеграфирует, что Половодов застрелился. Его давно разыскивали по Европе по делу о конкурсе, но он ловко скрывался под чужими именами, а в Париже полиция его и накрыла: полиция в двери, а он пулю в лоб… Теперь Зося вызывает доктора в Париж; она хлопочет о разводе.
Я не мог себе дать отчета, почему в этот раз я, сначала не разделявший подозрений Филофея, вдруг
получил убеждение, что следом за нами
ехали точно недобрые люди… Ничего нового не услыхал я: те же бубенцы, тот же стук ненагруженной телеги, то же посвистывание, тот же смутный гам… Но я теперь уже не сомневался. Филофей не мог ошибиться!
Уже накануне отъезда начинаешь
получать письма примерно такого содержания: «Вследствие изменившихся обстоятельств
ехать не могу.
— Да ведь у тебя не приготовлены вещи, как же ты
поедешь? Собирайся, если хочешь: как увидишь, так и сделаешь. Только я тебя просил бы вот о чем: подожди моего письма. Оно придет завтра же; я напишу и отдам его где-нибудь на дороге. Завтра же
получишь, подожди, прошу тебя.
Отпуск во время курса дают редко; он наконец
получил его — в самое то время, как он собирался
ехать, студенты отправлялись по больницам.
Исправник взял с собой команду и
поехал осаждать черемисов словом божиим. Несколько деревень были окрещены. Апостол Курбановский отслужил молебствие и отправился смиренно
получать камилавку. Апостолу татарину правительство прислало Владимирский крест за распространение христианства!
Года через два они расстались. Грановский
поехал в Москву занимать свою кафедру; Станкевич — в Италию лечиться от чахотки и умереть. Смерть Станкевича сразила Грановского. Он при мне
получил гораздо спустя медальон покойника; я редко видел более подавляющую, тихую, молчащую грусть.
Но в эту ночь, как нарочно, загорелись пустые сараи, принадлежавшие откупщикам и находившиеся за самым Машковцевым домом. Полицмейстер и полицейские действовали отлично; чтоб спасти дом Машковцева, они даже разобрали стену конюшни и вывели, не опаливши ни гривы, ни хвоста, спорную лошадь. Через два часа полицмейстер, парадируя на белом жеребце,
ехал получать благодарность особы за примерное потушение пожара. После этого никто не сомневался в том, что полицмейстер все может сделать.
— А ты не будь дураком. Эх, голова — малина! У добрых людей так делается: как
ехать к венцу — пожалуйте, миленький тятенька, денежки из рук в руки, а то не
поеду. Вот как по-настоящему-то. Сколько по уговору следовает
получить?
Вот и сейчас он
едет в сущности по нечистому делу, чтобы Стабровский за здорово живешь
получал отступное в сорок тысяч.
На другой день Харитина
получила от мужа самое жалкое письмо. Он униженно просил прощения и умолял навестить его. Харитина разорвала письмо и не
поехала в острог. Ее теперь больше всего интересовала затея женить доктора на Агнии. Серафима отнеслась к этой комбинации совершенно равнодушно и только заметила...
Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много средств, очень много и, значит, в сущности, ни одного. Хорошо бы
получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека, хорошо бы
поехать в Ярославль и попытать счастья у тетушки-графини. Тетка ведь очень, очень богата.
Не нашед способов спасти невинных убийц, в сердце моем оправданных, я не хотел быть ни сообщником в их казни, ниже оной свидетелем; подал прошение об отставке и,
получив ее,
еду теперь оплакивать плачевную судьбу крестьянского состояния и услаждать мою скуку обхождением с друзьями. — Сказав сие, мы рассталися и
поехали всяк в свою сторону.
Одна тяжелая для меня весть: Алекс. Поджио хворает больше прежнего. Припадки часто возвращаются, а силы слабеют. Все другие здоровы попрежнему. Там уже узнали о смерти Ивашева, но еще не
получили моего письма отсюда. M. H. не пишет, С. Г. говорит, что она уверена, что я
еду. Мнения, как видите, разделены.
Вдова Юшневская
получила позволение
ехать на родину. Это такие дроби, о которых совестно говорить.
Теперь нет мне затруднения оставить Туринск. Марья Петровна
получила уведомление, что им разрешено
ехать в Россию. Душевно рад этому известию…
…Сегодня известие: А. И. Давыдова
получила разрешение
ехать на родину. Летом со всей семьей будет в доме Бронникова. Таким образом, в Сибири из приехавших жен остается одна Александра Васильевна. Ей тоже был вопрос вместе с нами. Я не знаю даже, куда она денется, если вздумают отпустить. Отвечала, что никого родных не имеет, хотя я знаю, что у нее есть сестра и замужняя дочь.
Он был снаряжен и отправлен в Петербург с целию специально служить камергерше и открыть себе при ее посредстве служебную дорогу, но он всем рассказывал и даже сам был глубоко убежден, что
едет в Петербург для того, чтобы представиться министру и
получить от него инструкцию по некоторым весьма затруднительным вопросам, возникающим из современных дворянских дел.
Лизу на этот раз они застали дома, и притом одну; Бертольди и Помады не было. Розанов осведомился о них и
получил в ответ, что они
поехали к Красину.
— Да. Я думаю там остановиться денька на два, на три.
Еду я, собственно, в Москву.
Получил двухмесячный отпуск, но интересно было бы по дороге поглядеть город. Говорят, очень красивый;.
После приезда, на другой день, он отправился к фотографу Мезеру, захватив с собою соломенную девушку Бэлу, и снялся с ней в разных позах, причем за каждый негатив
получил по три рубля, а женщине дал по рублю. Снимков было двадцать. После этого он
поехал к Барсуковой.
Я очень скоро пристрастился к травле ястребочком, как говорил Евсеич, и в тот счастливый день, в который
получал с утра позволенье
ехать на охоту, с живейшим нетерпеньем ожидал назначенного времени, то есть часов двух пополудни, когда Филипп или Мазан, выспавшись после раннего обеда, явится с бодрым и голодным ястребом на руке, с собственной своей собакой на веревочке (потому что у обоих собаки гонялись за перепелками) и скажет: «Пора, сударь, на охоту».